Утро. Понедельник. Начальник спрашивает: — У тебя глаза красные. Пил, что ли? — Нет! По работе скучал, плакал!
читать дальшеМелкий иллюзионист, проснувшись, нашел себя раскинувшимся на молодом боссе Вонголы, который, в свою очередь, с нежностью его разглядывал, время от времени поглаживая плечо своего хранителя одной рукой. Вторая была занята, в неё мёртвой хваткой вцепился иллюзионист, переплетая пальцы и явно не желая отпускать. Мукуро буквально на секунду стало стыдно, а потом прошло, стоило только осознать, что пальцы чужой руки сжимают его кисть ничуть не слабее. Живот решил, что сейчас самый подходящий момент, чтобы намекнуть на то, что калории разноглазый вчера израсходовал хорошо, а теперь не помешало бы их восстановить; и протяжно проурчал.
- Думаю, это значит, что нам пора завтракать, - принимая вертикальное положение и усаживая рядом с собой хранителя, сказал шатен. – Так что одеваемся и идём на кухню, - и, легонько чмокнув в губы, мягким шлепком отправил того в направлении стула со сложенными вещами.
Всю оставшуюся неделю иллюзиониста баловали, нежили и учили принимать чужую заботу. И ласку. Ласку, как правило, по ночам. Периодически он натыкался на Хибари, но того утаскивал довольный, как слон, блондин. И надо заметить, облако особым недовольством не светился, даже был менее раздражен, чем всегда. Что, в переводе на общечеловеческие мерки, указывало бы на полное довольство жизнью. Откровенно говоря, Мукуро было даже немного завидно: Савада дальше определенных ласк не заходил, объясняя, что полноценный секс у Рокудо должен быть именно с Цуной ровесником, а иначе это будет похоже на воровство. А обкрадывать самого себя десятому не хотелось, он итак уже похитил первый поцелуй и первый оргазм тумана. Это все он нашептал Мукуро на ухо в очередной раз зажав в укромном уголке собственного кабинета, оглаживая брюнета по всем доступным местам. И вот, ей Богу, иллюзионист шарахнул бы каким-нибудь из путей, если бы мозг не превращался в розовое желе от жара настойчивых ладоней.
Потом уже, когда Савада на пару со своей правой рукой, в миру подрывателем, по уши закопался в дела, Мукуро, ждущий его сидя на диванчике у окна, задумался о том, что будет, когда всё вернётся на круги своя. По любому выходило, что с Цуной ситуацию придётся обсуждать, если в будущем Рокудо хочет быть с этим мужчиной. Ананасоголовый посмотрел в сторону предмета своих рассуждений и понял – хочет. Но разум отказывался даже примерно представлять приемлемые варианты объяснений с ровесником. Почему-то первым, что приходило в голову, было кровать, и Мукуро на ней. Голый. И охреневшие глаза Савады, который стопроцентно решит, что это какой-то дикий план по захвату его тела. Иллюзионист даже согласился с воображаемым Цуной, так-то да, тело его он собирался «захватывать». И тут же воображаемый Мукуро получил от воображаемого Цуны воображаемым Х-баннером. Для профилактики, так сказать. Во втором варианте разноглазый пытался с Цуной объясниться словарно, и фантазия спотыкалась уже на следующей за приветствием фразе: а что, собственно, говорить? Вопросительно-удивленный взгляд карих глаз нарисовался как живой. И туманный хранитель с ужасом осознал, что жуёт губы и уже минуту мнёт пальцами подол кофты. Не говоря уже о том, что к щекам явно прилила кровь, стоило только взрослой версии его будущего любовника, бросить в его сторону точно такой же взгляд, видимо почувствовав исходящую от брюнета тревогу.
На это разноглазый только досадно отмахнулся, всё с ним в порядке. И продолжил думать. В третьем варианте он начинал за шатеном ухаживать: цветы, конфеты, серенады… Мозг тут же подсуетился подкидывая очередные картинки: взъерошенный хранитель урагана поджигающий фитиль; хватающийся за сердце Савада, который просит принести ему валокординчику и что-нибудь от галлюцинаций, и Хибари, которому тоже явно надо что-то успокаивающее, а то так и умереть недолго, от смеха.
Последняя фантазия подняла настроение самому иллюзионисту, он похихикал и даже поделился ей с Небом, возвращаясь вечером в комнату. Хотя на моменте с ржущим аки конь облаком, рассудок вполне здраво решил, что такого точно не будет: Хибари волнуют только Намимори и Каваллоне, всем остальным его внимания приходится добиваться, как правило, безуспешно. Так что на то, с кем у Мукуро отношения ему плевать с высокой колокольни.
Савада был того же мнения и, прижав хранителя к двери, пообещал, что всё будет хорошо и не такой уж он был дурак. Мукуро закрыл глаза и попытался представить на месте целующего его мужчины, его копию десятилетней давности. Получилось не сразу. Помимо всего прочего туман боялся, что Цуна из его времени отклика не вызовет и совсем уже не понятно, что делать в таком случае. Но отклик пошел, стоило представить, что его целуют чуть более неуверенные и пухлые губы. Почему-то осознание того, что рядом с ним такой же в общем-то неопытный подросток, для которого всё так же внове, завело едва ли не сильнее, чем опытные руки взрослого Вонголы. Десятый понимающе усмехнувшись, затолкал зажмурившегося иллюзиониста в комнату.
***
Почти всю неделю Хибари провел с Каваллоне, за исключением моментов, когда тому нужно было отлучиться по делам семьи. Стараниями Ромарио таких случаев было всего три и только один раз блондин отлучился больше чем на пару часов. Остальное же время они проводили в кровати, выползая только чтобы перекусить и, иногда, посмотреть кино. Такого секс-марафона на памяти Кёи ещё не было. Впрочем, ему понравилось. Теперь он точно знал, какие нововведения появятся в их спальне в будущем.
Сейчас, глядя на льющий за окном дождь, брюнет задумчиво натягивал брюки, размышляя стоит ли провести ещё один раунд постельной борьбы или всё же лучше быть готовым к обратному переносу? Разум победил похоть в нелегкой схватке, оказаться без штанов где-нибудь посреди улицы облаку совсем не улыбалось. Вероятность того, что Каваллоне из будущего потащит его собственную молодую версию на прогулку, в попытке затискать и закормить сладостями весьма велика. И это при том, что Кёя такое времяпрепровождение недолюбливал, но когда Коня это останавливало? Так что брюнет продолжил одеваться, переведя взгляд на развалившегося на кровати растрёпанного блондина. У того на лице застыло забавное выражение растерянности: он одновременно явно хотел, чтобы вернулся «его» Кёя, но и, чтобы будущий Кёя не исчезал ему тоже явно хотелось. Хибари, не застегнув рубашку потянулся к пухлым губам…
И в рассеявшемся дыму увидел чуть более жесткие черты и немного другую прическу, впрочем, ровно настолько же растрёпанную. Эта растрёпанность, в сочетании с выразительно топорщащимися трусами, кроме которых на блондине больше ничего не было, как бы намекали, что эти двое тоже времени зря не теряли. Брюнет усмехнулся, ну, значит, одевался он зря…
Молодая же версия облака, приземлившись прямо на татуированного, просто вопросительно выгнул бровь. Дино только вздохнул, кажется, и его можно заездить. Но он не против, совсем нет.
***
Цуна же, прожив неделю с Мукуро, был вынужден познавать новое, далеко не всегда интересное, иногда в почти принудительном порядке. Периодически возникало желание спросить зачем ему всё это, но останавливало понимание того, что иллюзионист ответит. Развёрнуто. И то, что суть ответа, Савада, в принципе, знал. И даже признавал, про себя конечно, что заинтересован. Очень. Несколько ночей в постели с туманом не смогли полностью раскрепостить будущего десятого босса Вонголы, но хороший толчок к пониманию собственных желаний дали.
Дальше определённых действий мужчина не заходил, хотя Цуна был совсем не против. Его не особо волновала собственная позиция, он вполне уютно себя чувствовал и под своим хранителем. Было, конечно, стыдно, но слишком хорошо, чтобы шатен отказывался. Но туман всегда останавливался. Помогал им обоим получить свою порцию удовольствия, потом просто укладывался рядом, многозначительно улыбаясь. И Савада понимал. Он и сам бы посчитал нечестным забирать что-то у себя из прошлого.
Но понимание ни разу не помогало ему придумать, что делать дальше. Когда этого - взрослого, уверенного, разобравшегося в себе и способного принимать решения за них обоих, хранителя, сменит другой. Пока ещё не ставший настолько близким. А вдруг тому Мукуро это всё не нужно? Как-то не проявлял он «такой» в Цуне заинтересованности. Шатен начал потихоньку погружаться в меланхолию, и льющий как из ведра дождь прекрасно оттенял его настроение.
Савада из-под ресниц посмотрел на сидящего в кресле иллюзиониста. Тот был совершенно расслаблен и улыбался каким-то своим мыслям. Почувствовав взгляд мужчина заинтересованно выгнул бровь, а потом встал и потянулся:
- Пожалуй, в такую погоду идеальным вариантом будет выпить по кружечке горячего какао, - и плавным шагом отправился в сторону кухни. Спустя пару минут оттуда потянуло вкусным запахом. Говоря на чистоту, готовить Мукуро не умел от слова «совсем», в этом у Цунаёши уже была возможность убедиться. Даже собственные кособокие бутерброды неба выглядели почти шедеврально в сравнении с творениями тумана. Про вкус же Савада просто молчал, кажется, у Бьянки появился реальный соперник. Так что шатен уже смирился с тем, что готовить явно придётся учиться ему. Он вообще довольно быстро свыкся с мыслью о том, что в будущем живет с хранителем тумана, гораздо больше его беспокоил план построения отношений с младшей версией. Зато напитки у версии из будущего были такими, что можно за них если не душу, то почку продавать точно. – Сейчас немного остынет и принесу. Или, может, пойдём на кухню?
Цуна зябко повёл плечами, лето уже подходит к концу и в такие вот дождливые дни становится довольно-таки прохладно. Идея пойти на кухню шатену понравилась, смотреть на хмарь за окном сквозь стеклянные двери в зале уже надоело. Дечимо приподнялся, чтобы взяться за протянутую руку…
И рука исчезла в хлопьях тающего синеватого дыма. Напротив будущего босса Вонголы оказался его хранитель одногодка и хмуро зыркнул исподлобья. Переведя взгляд на ливень за окном, туман поёжился так же, как и Цуна пару минут назад. Думая, что ему по этой непогоде ещё идти, и довольно далеко. От таких мыслей настроение, и без того не особо радужное, окончательно портится. А на плечи вдруг опустился теплый плед. На удивлённый взгляд Савада только руками развел, мол дождь же. И, взяв за запястья, повёл гостя в кухню, где на столе стоят две кружки с горячим какао.
Иллюзионист, сидя на стуле, пил, и думал о том, что делать дальше; его явно не собирались выгонять, согрели и дали какао. Всё почти мило. Только вот разговор не клеится, Мукуро не знает, что говорить, а Цуна, кажется, предпочитает решать всё действиями. Не слишком-то на него похоже. Разноглазый взглядом зацепился за рисунок на скатерти, в очередной раз пытаясь придумать, как начать такой одновременно важный и неловкий разговор. И опять не заметил, как закусил губу. Опомнился только когда её, изрядно уже пожеванную, освободил из плена чужой палец.
Шатен неуверенно провел большим пальцем по чужим губам, погладив припухшую нижнюю. Мимоходом поразившись, каким беззащитным может быть иллюзионист, когда не язвит и не лезет в драку. Разные глаза широко распахнуты, руки, отпустившие чашку с напитком, легли на колени; и во всем облике брюнета проскальзывает лёгкая паника. Не будь у Савады его небесного дара, он, скорее всего, ничего бы и не понял, но сейчас гиперинтуиция молодого Вонголы как с листа считывала настроение сидящего напротив парня. Мукуро напрягался не из-за того, что между ними может произойти, хотя свою долю нервозности эта мысль явно вносила; он боялся того, что между ними может вообще ничего не произойти.
И тогда для тумана порушится будущее, которое ему уже начало нравиться. Будущее, которое он уже считал своим. Не так много у иллюзиониста было своего, вообще почти ничего и не было. А за последнюю неделю он привык к тому, что у него есть десятый босс Вонголы. Да, он не собирался привыкать. Да, слишком быстро. Да, не похоже на него. Но уже поздно. И что с этим делать? Раньше такого вопроса никогда не стояло; терять было нечего, а теперь есть. А есть? Рокудо моргнул, начиная в очередной раз обдумывать вариант того, что Саваде это всё может быть нафиг не нужно. Додуматься до чего-то совсем уж мрачного ему не дали чужие губы, мягко накрывшие его собственные.
Поцелуй получился нерешительным, но нежным. Цуна вложил в него всё, чему успел за неделю научиться у взрослого иллюзиониста. У тумана разве что ананас на голове ещё сильнее не встопорщился от удивления, а сам он на секунду просто оцепенел. А потом приоткрыл рот, позволяя чужому языку исследовать открывшееся пространство.
Несколько минут они просто целовались, Мукуро пристроил руки на плечи молодого Вонголы, а Савада, вклинившись между ног, сидящего на стуле, брюнета, прижал того к себе, обхватив того за пояс. Когда разноглазый капитально наводить шухер в итак не слишком склонной к упорядоченности прическе Цуны, тихонько постанывая тому в рот, последний понял, что кухня немного не то место, в котором они должны находиться. И, ухватив протестующе замычавшего хранителя за запястье, потащил наверх.
Иллюзионист, пока его на буксире волокли по лестнице, успел прийти в себя, опять начав маяться сомнениями, разглядывая простенький интерьер комнаты. Заморочиться ему не дали, сверкнув янтарным отблеском предсмертной воли в карих глазах, шатен снова полез целоваться, попутно начиная стаскивать с парня одежду и оттесняя его к кровати. Рокудо решил, что, в принципе, ему нравится, нынешний Вонгола конечно конкретно уступает себе будущему в плане опыта и умений, но зато явно горит энтузиазмом и желанием учиться. Вот например шею тумана он умудрился вылизать почти профессионально, а уложив того на постель, добрался и до чувствительных сосков, покусывая их и отвлекая от стянутой в процессе футболки. Штаны почти сразу же отправились за ней на пол. Только на трусах Цуна нерешительно замер, выцеловывая кожу где-то в районе пупка и вопросительно заглядывая Мукуро в глаза. Когда и как успел раздеться он сам для иллюзиониста осталось загадкой.
На молчаливый вопрос туман ответил так же молча: приподняв бёдра, одновременно помогая снять лишнюю деталь одежды и указывая на свою конкретную в процессе заинтересованность. Стыд куда-то пропал. Остались интерес и желание продолжить.
Получив разрешение, десятый трусы с тумана тут же снял, по дороге избавив и от носков. И теперь хранитель лежал перед ним обнаженный. Цуна прошёлся жарким взглядом по представившейся картине: длинные ноги, подтянутый живот с отчетливо проступающими кубиками пресса, к которому сейчас прижимается налитый кровью член; блядская дорожка, как ни странно, у Мукуро отсутствует; грудная клетка с горошинами возбуждённых сосков, вздымающаяся от тяжелого дыхания; длинная белоснежная шея, с красующимся на ней укусом; Цунаеши честно не мог вспомнить, когда это он успел; упрямый подбородок; припухшие губы, с играющей на них довольной полуулыбкой; всё так же прическа в виде ананаса, сейчас, правда, сильно растрепанного; и глаза – потемневшие, зовущие. Туман явно недоволен возникшей заминкой и даже подопнул замершего Саваду. Тот, улыбнувшись, потянулся за очередным поцелуем, накрывая Рокудо собой, при этом укладывая правую руку на вздыбленную плоть любовника. С губ поцелуями снова спустился к животу, чуть прикусив плечо, левую руку запустил под член, сжимая и перекатывая яички, правой рукой не прекращая немного грубо подрачивать. Иллюзионист хрипло простонали развёл ноги, уступая. Цуна тут же переместился к открывшимся перспективам; ещё пару раз огладив чужой орган, запустил руки под колени Мукуро, разводя ещё шире. Пару секунд просто наслаждался открывшимся видом, а потом от колен легкими полуукусами стал продвигаться вверх.
Мукуро ерзал по скользящему одеялу, ему не понравилось, что Савада оставил без внимания его член, но пришлось смириться, так как за протестующий вопль его укусили, правда тут же извиняюще зализав пострадавшее место. Ещё несколько полуукусов, оставляющих на внутренней стороне бёдер иллюзиониста алые отметины, и член последнего вовсе прилип к животу, яички поджались и, казалось, сейчас лопнут от напряжения, а Савада всё продолжал издеваться. Туман потянулся помочь себе рукой, но тут же получил шлепок по ней. В отместку хранитель стукнул Дечимо пяткой в бок, он устал от затянувшейся прелюдии и требовал перехода к решительным действиям. Десятый предупреждению внял и нашарил в тумбе необходимый сейчас тюбик, благодаря Мукуро из десятилетнего будущего эти самые тюбики были чуть ли не по всему дому распиханы. Цуна даже начинал придумывать варианты отмазок для матери, так как изъять их все миссией являлось изначально провальной; но потом плюнул и решил, что в крайнем случае будет импровизировать. Положив руки иллюзиониста себе на плечи, шатен аккуратно коснулся покрытыми смазкой пальцами дырочки. Слегка напрягшийся Мукуро, выдохнул и расслабился, это уже проходили.
Тугие мышцы нехотя впускали в себя скользкие пальцы, сначала один, потом два и, наконец, три. Рокудо морщился, иногда шипел, но терпел. Найти пресловутую точку внутри, у Цуны получилось далеко не сразу, он уже почти поверил, что ничего у них не выйдет, как на очередное движение пальцев, туман вздрогнул и развёл ноги шире, едва не уронив их с плеч шатена. Анус расслабился, позволяя трём пальцам беспрепятственно скользнуть внутрь, десятый, проведя по гладким стеночкам, постарался надавить туда же, и ощутил чуть заметный бугорок, на который надавил подушечкой среднего пальца. Мукуро застонал и выгнулся, прикусив губу.
Дело пошло значительно лучше, ещё пару раз толкнувшись внутрь пальцами, Савада отметил, что дырочка уже не так сжимается, позволяя рассмотреть нежное нутро. Значит может уже впустить, наиболее желающий попасть внутрь орган. Главное правильно сориентироваться. Направление Цуна выбрал верное, и, с первым же толчком, вошедшая головка надавила на простату. У Мукуро даже живот свело сладким спазмом, от прошившего удовольствия, приправленного толикой боли. И он снова дернул ногами. Уставший, видимо, возвращать их на свои плечи, десятый, взял его под колени и развел максимально широко, явно наслаждаясь открывшимся видом. У иллюзиониста загорели уши, а щеки конкретно запекло, но он все равно пошел на поводу у тела, требующего продолжения, и сам толкнулся навстречу, приподнимаясь на лопатках, понукая дечимо. И тот продолжил, нескольких рваных толчков ему хватило, чтобы дойти до финала. Савада кончил первым, но туман не обиделся, ему самому оказалось достаточно просто погладить перевозбужденный член, чувствуя, как внутри становится горячо, и он сорвался следом.
Потом Цуна лежал на нем, согревая дыханием шею, не выходя из его тела и категорически отказываясь слезать. На приличные уже тычки он поднял какой-то потерянный взгляд, глаза из золотистых ставшие снова обычными, светло-карими, смотрели настороженно и с какой-то потаенной надеждой.
- Хочешь сбежать? – и столько печали в голосе.
- Хочу помыться, поесть… и, в ближайшем будущем, отомстить. А для этого, согласись, надо находиться поблизости, - смотреть, как печаль сменяется сначала радостью, а потом смущением, окрашивающим щеки парня в ярко-алый цвет было безумно приятно, но помыться реально хотелось, так что созерцательный процесс пришлось прервать. – Полотенце выдашь?
Савада метнулся и, выхватив темно-синее махровое полотенце, отдал его брюнету, пообещав сделать бутерброды. Показав дорогу к ванной на втором этаже, сам шатен пошел вниз, ему тоже не помешало бы ополоснуться, да и до кухни оттуда ближе. Пока разноглазый мылся и приводил себя в порядок, дечимо успел нарезать хлеб, колбасу и сыр, достать майонез и масло, выставить все на стол и включить чайник.
Мукуро спустился босой, одетый только в штаны и накинутое на голову полотенце. Савада сразу же протянул ему плед, который они уронили тут, торопясь в спальню. Потом с удовольствием наблюдал, как иллюзионист уплетает простенькие бутерброды, периодически морщась и пытаясь найти более удобное положение на стуле, и явно строя планы мести будущему боссу.
Вот в такой уютной, домашней обстановке Цуна впервые решил, что, возможно, Реборн не так уж и не прав и быть боссом подобной семьи он не против. И подперев кулаком подбородок, задумался о воплощении в жизнь их общего будущего.
Конец!
- Думаю, это значит, что нам пора завтракать, - принимая вертикальное положение и усаживая рядом с собой хранителя, сказал шатен. – Так что одеваемся и идём на кухню, - и, легонько чмокнув в губы, мягким шлепком отправил того в направлении стула со сложенными вещами.
Всю оставшуюся неделю иллюзиониста баловали, нежили и учили принимать чужую заботу. И ласку. Ласку, как правило, по ночам. Периодически он натыкался на Хибари, но того утаскивал довольный, как слон, блондин. И надо заметить, облако особым недовольством не светился, даже был менее раздражен, чем всегда. Что, в переводе на общечеловеческие мерки, указывало бы на полное довольство жизнью. Откровенно говоря, Мукуро было даже немного завидно: Савада дальше определенных ласк не заходил, объясняя, что полноценный секс у Рокудо должен быть именно с Цуной ровесником, а иначе это будет похоже на воровство. А обкрадывать самого себя десятому не хотелось, он итак уже похитил первый поцелуй и первый оргазм тумана. Это все он нашептал Мукуро на ухо в очередной раз зажав в укромном уголке собственного кабинета, оглаживая брюнета по всем доступным местам. И вот, ей Богу, иллюзионист шарахнул бы каким-нибудь из путей, если бы мозг не превращался в розовое желе от жара настойчивых ладоней.
Потом уже, когда Савада на пару со своей правой рукой, в миру подрывателем, по уши закопался в дела, Мукуро, ждущий его сидя на диванчике у окна, задумался о том, что будет, когда всё вернётся на круги своя. По любому выходило, что с Цуной ситуацию придётся обсуждать, если в будущем Рокудо хочет быть с этим мужчиной. Ананасоголовый посмотрел в сторону предмета своих рассуждений и понял – хочет. Но разум отказывался даже примерно представлять приемлемые варианты объяснений с ровесником. Почему-то первым, что приходило в голову, было кровать, и Мукуро на ней. Голый. И охреневшие глаза Савады, который стопроцентно решит, что это какой-то дикий план по захвату его тела. Иллюзионист даже согласился с воображаемым Цуной, так-то да, тело его он собирался «захватывать». И тут же воображаемый Мукуро получил от воображаемого Цуны воображаемым Х-баннером. Для профилактики, так сказать. Во втором варианте разноглазый пытался с Цуной объясниться словарно, и фантазия спотыкалась уже на следующей за приветствием фразе: а что, собственно, говорить? Вопросительно-удивленный взгляд карих глаз нарисовался как живой. И туманный хранитель с ужасом осознал, что жуёт губы и уже минуту мнёт пальцами подол кофты. Не говоря уже о том, что к щекам явно прилила кровь, стоило только взрослой версии его будущего любовника, бросить в его сторону точно такой же взгляд, видимо почувствовав исходящую от брюнета тревогу.
На это разноглазый только досадно отмахнулся, всё с ним в порядке. И продолжил думать. В третьем варианте он начинал за шатеном ухаживать: цветы, конфеты, серенады… Мозг тут же подсуетился подкидывая очередные картинки: взъерошенный хранитель урагана поджигающий фитиль; хватающийся за сердце Савада, который просит принести ему валокординчику и что-нибудь от галлюцинаций, и Хибари, которому тоже явно надо что-то успокаивающее, а то так и умереть недолго, от смеха.
Последняя фантазия подняла настроение самому иллюзионисту, он похихикал и даже поделился ей с Небом, возвращаясь вечером в комнату. Хотя на моменте с ржущим аки конь облаком, рассудок вполне здраво решил, что такого точно не будет: Хибари волнуют только Намимори и Каваллоне, всем остальным его внимания приходится добиваться, как правило, безуспешно. Так что на то, с кем у Мукуро отношения ему плевать с высокой колокольни.
Савада был того же мнения и, прижав хранителя к двери, пообещал, что всё будет хорошо и не такой уж он был дурак. Мукуро закрыл глаза и попытался представить на месте целующего его мужчины, его копию десятилетней давности. Получилось не сразу. Помимо всего прочего туман боялся, что Цуна из его времени отклика не вызовет и совсем уже не понятно, что делать в таком случае. Но отклик пошел, стоило представить, что его целуют чуть более неуверенные и пухлые губы. Почему-то осознание того, что рядом с ним такой же в общем-то неопытный подросток, для которого всё так же внове, завело едва ли не сильнее, чем опытные руки взрослого Вонголы. Десятый понимающе усмехнувшись, затолкал зажмурившегося иллюзиониста в комнату.
***
Почти всю неделю Хибари провел с Каваллоне, за исключением моментов, когда тому нужно было отлучиться по делам семьи. Стараниями Ромарио таких случаев было всего три и только один раз блондин отлучился больше чем на пару часов. Остальное же время они проводили в кровати, выползая только чтобы перекусить и, иногда, посмотреть кино. Такого секс-марафона на памяти Кёи ещё не было. Впрочем, ему понравилось. Теперь он точно знал, какие нововведения появятся в их спальне в будущем.
Сейчас, глядя на льющий за окном дождь, брюнет задумчиво натягивал брюки, размышляя стоит ли провести ещё один раунд постельной борьбы или всё же лучше быть готовым к обратному переносу? Разум победил похоть в нелегкой схватке, оказаться без штанов где-нибудь посреди улицы облаку совсем не улыбалось. Вероятность того, что Каваллоне из будущего потащит его собственную молодую версию на прогулку, в попытке затискать и закормить сладостями весьма велика. И это при том, что Кёя такое времяпрепровождение недолюбливал, но когда Коня это останавливало? Так что брюнет продолжил одеваться, переведя взгляд на развалившегося на кровати растрёпанного блондина. У того на лице застыло забавное выражение растерянности: он одновременно явно хотел, чтобы вернулся «его» Кёя, но и, чтобы будущий Кёя не исчезал ему тоже явно хотелось. Хибари, не застегнув рубашку потянулся к пухлым губам…
И в рассеявшемся дыму увидел чуть более жесткие черты и немного другую прическу, впрочем, ровно настолько же растрёпанную. Эта растрёпанность, в сочетании с выразительно топорщащимися трусами, кроме которых на блондине больше ничего не было, как бы намекали, что эти двое тоже времени зря не теряли. Брюнет усмехнулся, ну, значит, одевался он зря…
Молодая же версия облака, приземлившись прямо на татуированного, просто вопросительно выгнул бровь. Дино только вздохнул, кажется, и его можно заездить. Но он не против, совсем нет.
***
Цуна же, прожив неделю с Мукуро, был вынужден познавать новое, далеко не всегда интересное, иногда в почти принудительном порядке. Периодически возникало желание спросить зачем ему всё это, но останавливало понимание того, что иллюзионист ответит. Развёрнуто. И то, что суть ответа, Савада, в принципе, знал. И даже признавал, про себя конечно, что заинтересован. Очень. Несколько ночей в постели с туманом не смогли полностью раскрепостить будущего десятого босса Вонголы, но хороший толчок к пониманию собственных желаний дали.
Дальше определённых действий мужчина не заходил, хотя Цуна был совсем не против. Его не особо волновала собственная позиция, он вполне уютно себя чувствовал и под своим хранителем. Было, конечно, стыдно, но слишком хорошо, чтобы шатен отказывался. Но туман всегда останавливался. Помогал им обоим получить свою порцию удовольствия, потом просто укладывался рядом, многозначительно улыбаясь. И Савада понимал. Он и сам бы посчитал нечестным забирать что-то у себя из прошлого.
Но понимание ни разу не помогало ему придумать, что делать дальше. Когда этого - взрослого, уверенного, разобравшегося в себе и способного принимать решения за них обоих, хранителя, сменит другой. Пока ещё не ставший настолько близким. А вдруг тому Мукуро это всё не нужно? Как-то не проявлял он «такой» в Цуне заинтересованности. Шатен начал потихоньку погружаться в меланхолию, и льющий как из ведра дождь прекрасно оттенял его настроение.
Савада из-под ресниц посмотрел на сидящего в кресле иллюзиониста. Тот был совершенно расслаблен и улыбался каким-то своим мыслям. Почувствовав взгляд мужчина заинтересованно выгнул бровь, а потом встал и потянулся:
- Пожалуй, в такую погоду идеальным вариантом будет выпить по кружечке горячего какао, - и плавным шагом отправился в сторону кухни. Спустя пару минут оттуда потянуло вкусным запахом. Говоря на чистоту, готовить Мукуро не умел от слова «совсем», в этом у Цунаёши уже была возможность убедиться. Даже собственные кособокие бутерброды неба выглядели почти шедеврально в сравнении с творениями тумана. Про вкус же Савада просто молчал, кажется, у Бьянки появился реальный соперник. Так что шатен уже смирился с тем, что готовить явно придётся учиться ему. Он вообще довольно быстро свыкся с мыслью о том, что в будущем живет с хранителем тумана, гораздо больше его беспокоил план построения отношений с младшей версией. Зато напитки у версии из будущего были такими, что можно за них если не душу, то почку продавать точно. – Сейчас немного остынет и принесу. Или, может, пойдём на кухню?
Цуна зябко повёл плечами, лето уже подходит к концу и в такие вот дождливые дни становится довольно-таки прохладно. Идея пойти на кухню шатену понравилась, смотреть на хмарь за окном сквозь стеклянные двери в зале уже надоело. Дечимо приподнялся, чтобы взяться за протянутую руку…
И рука исчезла в хлопьях тающего синеватого дыма. Напротив будущего босса Вонголы оказался его хранитель одногодка и хмуро зыркнул исподлобья. Переведя взгляд на ливень за окном, туман поёжился так же, как и Цуна пару минут назад. Думая, что ему по этой непогоде ещё идти, и довольно далеко. От таких мыслей настроение, и без того не особо радужное, окончательно портится. А на плечи вдруг опустился теплый плед. На удивлённый взгляд Савада только руками развел, мол дождь же. И, взяв за запястья, повёл гостя в кухню, где на столе стоят две кружки с горячим какао.
Иллюзионист, сидя на стуле, пил, и думал о том, что делать дальше; его явно не собирались выгонять, согрели и дали какао. Всё почти мило. Только вот разговор не клеится, Мукуро не знает, что говорить, а Цуна, кажется, предпочитает решать всё действиями. Не слишком-то на него похоже. Разноглазый взглядом зацепился за рисунок на скатерти, в очередной раз пытаясь придумать, как начать такой одновременно важный и неловкий разговор. И опять не заметил, как закусил губу. Опомнился только когда её, изрядно уже пожеванную, освободил из плена чужой палец.
Шатен неуверенно провел большим пальцем по чужим губам, погладив припухшую нижнюю. Мимоходом поразившись, каким беззащитным может быть иллюзионист, когда не язвит и не лезет в драку. Разные глаза широко распахнуты, руки, отпустившие чашку с напитком, легли на колени; и во всем облике брюнета проскальзывает лёгкая паника. Не будь у Савады его небесного дара, он, скорее всего, ничего бы и не понял, но сейчас гиперинтуиция молодого Вонголы как с листа считывала настроение сидящего напротив парня. Мукуро напрягался не из-за того, что между ними может произойти, хотя свою долю нервозности эта мысль явно вносила; он боялся того, что между ними может вообще ничего не произойти.
И тогда для тумана порушится будущее, которое ему уже начало нравиться. Будущее, которое он уже считал своим. Не так много у иллюзиониста было своего, вообще почти ничего и не было. А за последнюю неделю он привык к тому, что у него есть десятый босс Вонголы. Да, он не собирался привыкать. Да, слишком быстро. Да, не похоже на него. Но уже поздно. И что с этим делать? Раньше такого вопроса никогда не стояло; терять было нечего, а теперь есть. А есть? Рокудо моргнул, начиная в очередной раз обдумывать вариант того, что Саваде это всё может быть нафиг не нужно. Додуматься до чего-то совсем уж мрачного ему не дали чужие губы, мягко накрывшие его собственные.
Поцелуй получился нерешительным, но нежным. Цуна вложил в него всё, чему успел за неделю научиться у взрослого иллюзиониста. У тумана разве что ананас на голове ещё сильнее не встопорщился от удивления, а сам он на секунду просто оцепенел. А потом приоткрыл рот, позволяя чужому языку исследовать открывшееся пространство.
Несколько минут они просто целовались, Мукуро пристроил руки на плечи молодого Вонголы, а Савада, вклинившись между ног, сидящего на стуле, брюнета, прижал того к себе, обхватив того за пояс. Когда разноглазый капитально наводить шухер в итак не слишком склонной к упорядоченности прическе Цуны, тихонько постанывая тому в рот, последний понял, что кухня немного не то место, в котором они должны находиться. И, ухватив протестующе замычавшего хранителя за запястье, потащил наверх.
Иллюзионист, пока его на буксире волокли по лестнице, успел прийти в себя, опять начав маяться сомнениями, разглядывая простенький интерьер комнаты. Заморочиться ему не дали, сверкнув янтарным отблеском предсмертной воли в карих глазах, шатен снова полез целоваться, попутно начиная стаскивать с парня одежду и оттесняя его к кровати. Рокудо решил, что, в принципе, ему нравится, нынешний Вонгола конечно конкретно уступает себе будущему в плане опыта и умений, но зато явно горит энтузиазмом и желанием учиться. Вот например шею тумана он умудрился вылизать почти профессионально, а уложив того на постель, добрался и до чувствительных сосков, покусывая их и отвлекая от стянутой в процессе футболки. Штаны почти сразу же отправились за ней на пол. Только на трусах Цуна нерешительно замер, выцеловывая кожу где-то в районе пупка и вопросительно заглядывая Мукуро в глаза. Когда и как успел раздеться он сам для иллюзиониста осталось загадкой.
На молчаливый вопрос туман ответил так же молча: приподняв бёдра, одновременно помогая снять лишнюю деталь одежды и указывая на свою конкретную в процессе заинтересованность. Стыд куда-то пропал. Остались интерес и желание продолжить.
Получив разрешение, десятый трусы с тумана тут же снял, по дороге избавив и от носков. И теперь хранитель лежал перед ним обнаженный. Цуна прошёлся жарким взглядом по представившейся картине: длинные ноги, подтянутый живот с отчетливо проступающими кубиками пресса, к которому сейчас прижимается налитый кровью член; блядская дорожка, как ни странно, у Мукуро отсутствует; грудная клетка с горошинами возбуждённых сосков, вздымающаяся от тяжелого дыхания; длинная белоснежная шея, с красующимся на ней укусом; Цунаеши честно не мог вспомнить, когда это он успел; упрямый подбородок; припухшие губы, с играющей на них довольной полуулыбкой; всё так же прическа в виде ананаса, сейчас, правда, сильно растрепанного; и глаза – потемневшие, зовущие. Туман явно недоволен возникшей заминкой и даже подопнул замершего Саваду. Тот, улыбнувшись, потянулся за очередным поцелуем, накрывая Рокудо собой, при этом укладывая правую руку на вздыбленную плоть любовника. С губ поцелуями снова спустился к животу, чуть прикусив плечо, левую руку запустил под член, сжимая и перекатывая яички, правой рукой не прекращая немного грубо подрачивать. Иллюзионист хрипло простонали развёл ноги, уступая. Цуна тут же переместился к открывшимся перспективам; ещё пару раз огладив чужой орган, запустил руки под колени Мукуро, разводя ещё шире. Пару секунд просто наслаждался открывшимся видом, а потом от колен легкими полуукусами стал продвигаться вверх.
Мукуро ерзал по скользящему одеялу, ему не понравилось, что Савада оставил без внимания его член, но пришлось смириться, так как за протестующий вопль его укусили, правда тут же извиняюще зализав пострадавшее место. Ещё несколько полуукусов, оставляющих на внутренней стороне бёдер иллюзиониста алые отметины, и член последнего вовсе прилип к животу, яички поджались и, казалось, сейчас лопнут от напряжения, а Савада всё продолжал издеваться. Туман потянулся помочь себе рукой, но тут же получил шлепок по ней. В отместку хранитель стукнул Дечимо пяткой в бок, он устал от затянувшейся прелюдии и требовал перехода к решительным действиям. Десятый предупреждению внял и нашарил в тумбе необходимый сейчас тюбик, благодаря Мукуро из десятилетнего будущего эти самые тюбики были чуть ли не по всему дому распиханы. Цуна даже начинал придумывать варианты отмазок для матери, так как изъять их все миссией являлось изначально провальной; но потом плюнул и решил, что в крайнем случае будет импровизировать. Положив руки иллюзиониста себе на плечи, шатен аккуратно коснулся покрытыми смазкой пальцами дырочки. Слегка напрягшийся Мукуро, выдохнул и расслабился, это уже проходили.
Тугие мышцы нехотя впускали в себя скользкие пальцы, сначала один, потом два и, наконец, три. Рокудо морщился, иногда шипел, но терпел. Найти пресловутую точку внутри, у Цуны получилось далеко не сразу, он уже почти поверил, что ничего у них не выйдет, как на очередное движение пальцев, туман вздрогнул и развёл ноги шире, едва не уронив их с плеч шатена. Анус расслабился, позволяя трём пальцам беспрепятственно скользнуть внутрь, десятый, проведя по гладким стеночкам, постарался надавить туда же, и ощутил чуть заметный бугорок, на который надавил подушечкой среднего пальца. Мукуро застонал и выгнулся, прикусив губу.
Дело пошло значительно лучше, ещё пару раз толкнувшись внутрь пальцами, Савада отметил, что дырочка уже не так сжимается, позволяя рассмотреть нежное нутро. Значит может уже впустить, наиболее желающий попасть внутрь орган. Главное правильно сориентироваться. Направление Цуна выбрал верное, и, с первым же толчком, вошедшая головка надавила на простату. У Мукуро даже живот свело сладким спазмом, от прошившего удовольствия, приправленного толикой боли. И он снова дернул ногами. Уставший, видимо, возвращать их на свои плечи, десятый, взял его под колени и развел максимально широко, явно наслаждаясь открывшимся видом. У иллюзиониста загорели уши, а щеки конкретно запекло, но он все равно пошел на поводу у тела, требующего продолжения, и сам толкнулся навстречу, приподнимаясь на лопатках, понукая дечимо. И тот продолжил, нескольких рваных толчков ему хватило, чтобы дойти до финала. Савада кончил первым, но туман не обиделся, ему самому оказалось достаточно просто погладить перевозбужденный член, чувствуя, как внутри становится горячо, и он сорвался следом.
Потом Цуна лежал на нем, согревая дыханием шею, не выходя из его тела и категорически отказываясь слезать. На приличные уже тычки он поднял какой-то потерянный взгляд, глаза из золотистых ставшие снова обычными, светло-карими, смотрели настороженно и с какой-то потаенной надеждой.
- Хочешь сбежать? – и столько печали в голосе.
- Хочу помыться, поесть… и, в ближайшем будущем, отомстить. А для этого, согласись, надо находиться поблизости, - смотреть, как печаль сменяется сначала радостью, а потом смущением, окрашивающим щеки парня в ярко-алый цвет было безумно приятно, но помыться реально хотелось, так что созерцательный процесс пришлось прервать. – Полотенце выдашь?
Савада метнулся и, выхватив темно-синее махровое полотенце, отдал его брюнету, пообещав сделать бутерброды. Показав дорогу к ванной на втором этаже, сам шатен пошел вниз, ему тоже не помешало бы ополоснуться, да и до кухни оттуда ближе. Пока разноглазый мылся и приводил себя в порядок, дечимо успел нарезать хлеб, колбасу и сыр, достать майонез и масло, выставить все на стол и включить чайник.
Мукуро спустился босой, одетый только в штаны и накинутое на голову полотенце. Савада сразу же протянул ему плед, который они уронили тут, торопясь в спальню. Потом с удовольствием наблюдал, как иллюзионист уплетает простенькие бутерброды, периодически морщась и пытаясь найти более удобное положение на стуле, и явно строя планы мести будущему боссу.
Вот в такой уютной, домашней обстановке Цуна впервые решил, что, возможно, Реборн не так уж и не прав и быть боссом подобной семьи он не против. И подперев кулаком подбородок, задумался о воплощении в жизнь их общего будущего.
Конец!
@темы: Мой личный бред, яой..., ><, писанина, KHR, НЦа, фикрайтерство
