Утро. Понедельник. Начальник спрашивает: — У тебя глаза красные. Пил, что ли? — Нет! По работе скучал, плакал!
читать дальшеСначала сев на кровати, а потом уже разлепив глаза Хибари понял, что на улице вечер. Заходящее солнце алым цветом только начало окрашивать тюль на окне. Значит проспал он всего пару часов. Организм намекал на то, что неплохо бы продолжить спать и дальше, тем более ввиду недавно завершенного задания, общего стресса, очередного переноса во времени, да и вообще… Но брюнет прекрасно понимал, если продолжит спать до утра, то завтра большую часть дня придётся «наслаждаться» ощущением ваты в голове. Так что нужно было вставать и найти чем заняться. «Чем заняться» во сне повернуло лохматую блондинистую голову в сторону облака, словно почувствовав, что тот проснулся.
Улыбнувшись самыми уголками губ, Кёя потянулся и запустил руку в густую гриву, пропуская шелковые пряди между пальцами. Спустившись до виска, пальцами коснулся ушной раковины, обвел линию челюсти, провел по щекам. Гладкие. Значит Каваллоне недавно брился. Хибари заметил, что Дино вообще довольно редко бреется, и щетина долго не появляется. Что, несомненно, является плюсом: пару раз Конь дорывался до любимого хранителя раньше, чем до бритвенных принадлежностей. В такие моменты, и, наверное, только в них, облачный хранитель ощущал насколько у него все-таки нежная кожа.
Поцелуи, страсть, секс, адреналин; под влиянием момента все неприятные ощущения пропадали. А на следующий день характер брюнета становился ещё хуже, хотя казалось куда бы уже? Кёя бесился, отчасти на себя, но больше, впрочем как и всегда, на мустанга. Потому что чесалось! В самых неожиданных и неудобных местах. Положим, к легкому саднящему ощущению в заднице Хибари вполне себе привык, но зуд в близлежащих областях выводил его из себя. В такие дни окружающие, и так старающиеся облачному хранителю Вонголы на глаза не попадаться, кажется, и вовсе учились растворяться в воздухе. За редким исключением, состоящим в основном из остальных хранителей.
С Рёхеем и Гокудерой как-то раз он подрался, причем первый воспринял это как дружескую тренировку: ЭКСТРЕМАЛЬНО радовался и уговаривал обязательно повторить. Хибари к тому времени уже зарекся пытаться что-либо объяснять хранителю солнца. Ему даже разноглазый мозги не выносил, ибо: «нельзя вынести то, что не заносили» и челодлань от туманного хранителя. Сей эпохальный момент довольно высоко находится в иерархии приятных воспоминаний облака, хотя в целом тут он с Мукуро был согласен, как бы ужасно это ни звучало. Подумать только, он и согласен с ананасом…
С ураганом же они разошлись потрепанные, но довольные, не разговаривая. Видимо, правой руке босса на тот момент тоже нужно было выпустить пар, а тут все так удачно совпало.
Встреченный следом хранитель дождя драки, ожидаемо избежал. Вынудить Ямамото сражаться, когда он того не желает практически нереально, и это одна из причин, по которой облако его уважал.
Самая же неприятная в том случае встреча, как и предполагалось, могла быть только с хранителем тумана. Хром при виде него только что предмет интерьера не изображала, а вот Мукуро… Ну а чего он, собственно, ждал? Рожу иллюзиониста, идущего следом за Докуро буквально перекосило от счастья стоило ему заметить двигающегося навстречу Хибари. Они уже почти разошлись, все-таки две драки вполне позволили облаку немного унять раздражение, но Мукуро не был бы Мукуро:
- И все-таки натер, да? Чаще надо тренироваться, чаще… -совершенно непонятно каким образом ананасоголовый сумел определить испытываемый Хибари дискомфорт. По всем внешним признакам тот ничем не отличался от себя обычного. За исключением повышенного уровня раздражительности, но мало ли по каким причинам мог психовать итак всегда раздраженный хранитель облака. Тем не менее, Мукуро имел свойство попадать своими ехидными комментариями не в бровь, а в глаз. Постоянно. Чем бесил еще больше. Создавалось впечатление, что тот вообще всё и обо всех знает, и облаку давно бы уже забить на эту очередную неприятную особенность иллюзиониста, но… против натуры не попрешь. Кёя остановился. – Тяжело тебе, наверное, природой-то твой блондин не обделен, - и морда такая жалостливая-жалостливая. Сочувствие на ней написано такое искренне, что сразу становится понятно: издевается!
С места они сорвались одновременно. Причем Мукуро двинулся вовсе не навстречу (как обычно при их потасовках), а развернувшись бросился туда, откуда шёл. Кёе ничего не оставалось, кроме как рвануть за ним, про себя обещая разноглазому недельный отпуск в больничной палате как минимум. Куда их занесло облачному хранителю объяснили наполненные неизбывной скорбью по любимому кабинету очи десятого босса Вонголы. Савада мысленно прощался с уютным интерьером, понимая, что наслаждаться им осталось считанные минуты. Молодой мужчина даже не пытался предотвратить драку между своими хранителями, меланхолично наблюдая и уклоняясь от пролетающих у рабочего стола остатков мебели. На моменте уничтожения любимой цветочной вазы Цуна даже слезу пустил. Спустя примерно двадцать минут и один капитально разрушенный кабинет, небо таки своих хранителей растащил.
Причем Хибари даже не особо понял, как это произошло, просто пару секунд назад он собирается проехаться тонфа точно между разных глаз, а вот он уже стоит с другой стороны дверей кабинета. Из которого как раз выходит хозяин нынешних руин, неся на плече второго участника локального апокалипсиса.
- Бедный, бедный Гокудера-кун, - расстроенно произнес шатен, оглядываясь на творящийся в помещении хаос. – Хибари-сан, ну вот что тебе стоило быть немого терпимее? – брюнет вздернул бровь. – Может он тебе вполне искренне сочувствует? Понимает, так сказать, и поддерживает? Ему, видимо, тоже натирает, вот и делится радостью, как получается, - и недвусмысленно так погладил часть тела, которую у Мукуро должно натирать. Тот аж подскочил. Ну, попытался, в висячем положении особо не поскачешь. Но даже этого хватило, чтобы Кёя успел рассмотреть покрасневшие скулы и уши тумана. Это было забавно; то, что самый наглый и язвительный из хранителей Вонголы умеет стесняться. Самому Хибари стыдно не было. Так что на взгляд исподлобья от, уносимого вдаль десятым, Мукуро брюнет ответил многообещающей ухмылкой. Савада же, слегка подкинув, начавшего дергаться иллюзиониста, наградил того шлепком по заднице и продолжил путь, начиная читать любовнику пространную лекцию о нормах поведения.
Японец, тряхнул головой вернувшись из воспоминаний. И почувствовал на себе взгляд. Теплые карие глаза встретились с его собственными и Дино, взяв его руку в свою, поцеловал тонкие пальцы. Кёю словно затянуло в темные омуты, и он наклонился, чтобы коснуться манящих губ. Получилось очень ласково и нежно, как-то совсем по-домашнему. Блондин, одобрительно проурчав, перевернулся на спину, укладывая хранителя на себя. Они целовались и целовались, одеяло давно уже сползло к ногам, не скрывая заинтересованности обоих в происходящем. Страсть поглотила их моментально, будто не они пару часов назад проверяли насколько удобна для подобных занятий ванна Хибари. В этот раз инициативу взял на себя хранитель облака, плавно перетекая жалящими поцелуями-укусами с шеи на грудь итальянца, потираясь бедром об уже затвердевшую плоть. Стоило прикусить коричневатую горошину соска, как блондин выгнулся, хрипло простонав. Не ожидавший подобного маневра Хибари скатился с любовника вбок, что, впрочем, его не огорчило. Он лизнул оставшийся в зоне досягаемости сосок, а рукой обхватил горячий член итальянца, размазывая по нему выступившую смазку.
Внезапно вспомнив о содержимом ящичка в ванной и своих на это содержимое планах, брюнет ещё пару раз двинув рукой туда-обратно, встал и направился к двери, поймав удивленный и по-детски обиженный взгляд итальянца. Тот, видимо, подумал, что Кёя вдруг решил от секса отказаться и сейчас пытался понять за что его лишают «сладкого». Кёя только сверкнул глазами и метнулся до ванной, вернувшись оттуда с той самой бутылочкой. Дино даже не успел задуматься о причинах, как любовник уже сидел на нём, растирая между ладонями масляную жидкость.
- Я решил сделать тебе массаж, имеешь что-то против? – Хибари с усмешкой наблюдал за мотающим головой блондином. – Вот и хорошо, лежи смирно и не мешай.
Каваллоне не мешал ровно первые две минуты: сопел, пока брюнет разминал мышцы груди, хотя больше все же гладил; и сжимал простынь в кулаках. А потом начал наглаживать бедра самовызвавшегося массажиста, отвлекая того от крайне интересного занятия. Получив по рукам и выслушав предупреждающее шипение, снова схватил простынь и постарался расслабиться, наслаждаясь ласковыми прикосновениями. Под теплыми руками начала накатывать нега, Каваллоне разве что не мурлыкалось, пока Хибари занимался его грудью, а потом и животом.
- Перевернись, - и брюнет приподнялся, чтобы дать итальянцу выполнить указание. Тот просьбу выполнил незамедлительно, при этом мазнув по Кёе задумчивым и заинтересованным одновременно взглядом. Снова эта их «небесная интуиция», японец понял, что блондин, вполне возможно, его желания осознал раньше него самого. И, кажется, возражений не имел. Пока облако разминал мышцы широкой спины у него начали от волнения трястись руки. Каваллоне тоже был далеко не так спокоен, как пытался показать. Иначе с чего бы мускулы под ладонями массажиста постоянно то напрягались, то снова возвращались в расслабленное состояние.
Хибари плеснул на руки ещё немного масла и принялся за ноги: ступни, икры, голень… на коленной впадине Дино хрипло простонал, превращаясь в желейную массу. Надо же, а Кёя даже не догадывался, что у его любовника там эрогенная зона. Дальше бёдра: широкие, мускулистые; руки, дрожащие от неуверенности, начали подрагивать от возбуждения. Фигура любовника всегда вызывала у Хибари невольное восхищение, а эти ноги: длинные, загорелые, покрытые золотистыми волосками. Подняв взгляд туда, где они соединяются, облаку захотелось просто пустить слюну: округлая задница, покрытая совсем уж легким пушком, плавно переходила в узкую талию, значительно расходясь к лопаткам вширь. От ног, сейчас слегка разведённых в стороны, чтобы Кёя мог между ними сесть, открывался просто шикарный вид на ложбинку, сразу под которой просматривались крупные яички, прижатые к кровати. Брюнет сглотнул все-таки набежавшую вязкую слюну. Дино бросил через плечо слегка обеспокоенный взгляд. Облако вернулся к массажу, слегка пощипывая места до того уже разведанные: минет он итальянцу делал частенько и в процессе узнал, что бедра с внутренней стороны у того весьма чувствительны. А если прикусить вот тут, почти у яичек, то Дино доходит до кульминации в считанные секунды. Этого пока не надо.
Хибари, закончив массировать мощные бедра, наложил лапы на поджарую задницу, которая тут же напряглась. И спустя мгновение снова расслабилась, Каваллоне даже подал бёдрами вверх, буквально вкладывая весьма себе аппетитные булки прямо в загребущие лапы. Давая карт-бланш на продолжение. И Кёя продолжил. От души намяв так и льнущую к ладоням часть тела, а потом аккуратно разводя порозовевшие от ласки ягодицы. И завис, разглядывая покрытую редкими золотистыми волосками дырочку.
Блондин вздохнул и самостоятельно принял коленно-локтевую позу, сильнее открываясь для любовника. Теперь вздохнул уже японец, как-то судорожно, заставив Дино в очередной раз оглянуться через плечо. Восхищенный взгляд направленный в область его филея, в сочетании с общим довольно хищным выражением лица облака, вынудил Каваллоне уткнуться носом в сгиб локтя, скрывая неловкость. Было странно: с одной стороны, стыдно от того, что он стоит тут с откляченной задницей, настолько открытый, с другой дико возбуждающими были даже мысли о том, что Кёя будет с ним делать.
А Хибари тем временем, аккуратно коснулся сморщенного отверстия большим пальцем, провёл, чуть надавил. Итальянец признаков отвращения не выказывал, слегка поводил бедрами и светил розовыми кончиками ушей. Поняв, что возмущаться его действиями никто не собирается, Кёя наклонился и осторожно лизнул сжатое колечко мышц. Свои впечатления от подобной ласки он помнил прекрасно. А затем его затянули новые ощущения: нежная кожа под его губами пульсировала, сомкнутые мышцы потихоньку расслаблялись под напором языка, впуская его внутрь. Хибари обласкал каждую складочку, уже беззастенчиво трахая блондина языком, проникая глубже, чувствуя, как трясёт тело под ним, слушая громкие стоны. Каваллоне уже всхлипывал, подавая бёдрами назад, стараясь насадиться сильнее, телу хотелось большего, но юркий язычок постоянно ускользал, оставляя чувство неудовлетворённости. Поэтому, когда брюнет добавил к языку палец, Дино и не подумал зажиматься, наоборот старался открыться сильнее, впустить в себя. Второй палец так же был воспринят с энтузиазмом, небольшая боль и жжение возникли только на третьем. Но Кёя добавил смазки и проталкивая её внутрь нашел, наконец, заветный бугорок. Татуированному показалось, что его шарахнуло током, настолько было хорошо.
К концу растяжки Хибари даже пришлось пережать любовнику член у основания, не дав кончить раньше времени. Впрочем, самому тоже пришлось показать высокий уровень контроля, чтобы не слить, почувствовав, как обхватывает член горячая, нежная плоть. Было туго и с первого раза найти нужную точку не получилось, на пятом где-то толчке Дино выругался сквозь зубы и, шире раздвинув ноги, просипел: «Ещё!». Брюнет сорвался, прижавшись грудью к спине итальянца, накрыл своими ладонями чужие, мнущие ткань, и сплел пальцы, резкими толчками словно пытаясь вбить того в кровать. Блондин поощряюще стонал, насаживаясь на член, просил «глубже» и «сильнее». Очень хотелось целоваться, но поза и разница в росте не позволяли. Так что Хибари кусал загривок и плечи, оставляя на смуглой коже свои отметины и шептал, что если б знал, что Каваллоне окажется такой горячей «девочкой», то уже давно подмял бы его под себя. Татуированный мотал головой, и, кусая губы до боли стискивал пальцы облака. В какой-то момент итальянец особенно сильно сжался и вскрикнул. Облако, сообразив, что партнер кончил, отпустил себя, наполняя внутренности блондина спермой.
Ноги окончательно отказались держать Каваллоне, и он рухнул на кровать. На него сверху завалился Кёя. Точнее не на него, а вместе с ним. Тушка японца даже не подумала сдвинуться с переживающего свой первый в пассивной роли оргазм итальянца. Облако прекрасно знал, что его вес Дино не особо-то и мешает, а лежать на горячем теле было приятно.
- И только попробуй сказать, что тебе не понравилось, Конь, - осторожно выходя из любовника, который тут же перевернулся, укладывая Хибари уже себе на грудь.
- Знаешь, вот как-то не понял, - карие глазищи довольно прищурились, - наверное, нужно будет повторить…
- О, да, мы будем часто повторять. Пока ты не будешь абсолютно уверен, - ухмыльнулся хранитель, поглаживая гладкий бок. – Чтоб ты знал, я люблю тебя, - и чуть не захлебнулся восторгом и нежностью в широко открытых кофейных глазах. Пришлось в срочном порядке стратегически отступать, утыкаясь носом во впадину между плечом и шеей блондина. А тот прижал его к себе до хруста костей, и отпускать, кажется, не собирался. Никогда.
Уже потом они помылись, Кёя приготовил ужин из остатков продуктов, посмотрели фильм и, ближе к часу ночи, улеглись спать.
***
Проснувшийся утром, прижатым спиной к своему туманному хранителю, Савада, не знал куда себя девать; всё, что ночью казалось правильным, сейчас заставляло сгорать от смущения заживо. Но, Мукуро был такой живой, такой… от воспоминаний в душе поднялась непонятная волна, и вместе с ней кое-что ещё, по мнению Цуны могущее полежать спокойно, а не добавлять хозяину неприятностей. К тому же спокойствия отнюдь не добавляли, закинутая на бедро нога и прижимающая его к себе рука, сводящие на нет все шансы на побег. Теплое дыхание в затылок запустило по телу очередную волну мурашек. Юный Вонгола понял, что иллюзионист проснулся, ощутив на шее щекотные поцелуи и нежные поглаживания в области живота; где ещё мгновение назад смирно лежала ладонь длинноволосого. Савада замер, брюнет тоже. Обдумав ситуацию Цунаёши решил, что после вчерашнего терять особо нечего и, зажмурившись, развернулся, натыкаясь лбом на теплые губы.
Мукуро хмыкнул, глядя на плотно сомкнутые веки, но уже то, что шатен не попытался сбежать, само по себе хорошо. Легонько чмокнув подставленный лоб, иллюзионист аккуратно прошелся поцелуями по щекам и носу. Цуна задышал тяжелее, приоткрыл рот и обхватил бедрами чужую ногу, неосознанно потираясь. Рокудо предоставленным шансом воспользовался, накрывая пухлые губы своими, а ладонями поглаживая выгибающуюся спину.
Утро обещало быть продуктивным.
Улыбнувшись самыми уголками губ, Кёя потянулся и запустил руку в густую гриву, пропуская шелковые пряди между пальцами. Спустившись до виска, пальцами коснулся ушной раковины, обвел линию челюсти, провел по щекам. Гладкие. Значит Каваллоне недавно брился. Хибари заметил, что Дино вообще довольно редко бреется, и щетина долго не появляется. Что, несомненно, является плюсом: пару раз Конь дорывался до любимого хранителя раньше, чем до бритвенных принадлежностей. В такие моменты, и, наверное, только в них, облачный хранитель ощущал насколько у него все-таки нежная кожа.
Поцелуи, страсть, секс, адреналин; под влиянием момента все неприятные ощущения пропадали. А на следующий день характер брюнета становился ещё хуже, хотя казалось куда бы уже? Кёя бесился, отчасти на себя, но больше, впрочем как и всегда, на мустанга. Потому что чесалось! В самых неожиданных и неудобных местах. Положим, к легкому саднящему ощущению в заднице Хибари вполне себе привык, но зуд в близлежащих областях выводил его из себя. В такие дни окружающие, и так старающиеся облачному хранителю Вонголы на глаза не попадаться, кажется, и вовсе учились растворяться в воздухе. За редким исключением, состоящим в основном из остальных хранителей.
С Рёхеем и Гокудерой как-то раз он подрался, причем первый воспринял это как дружескую тренировку: ЭКСТРЕМАЛЬНО радовался и уговаривал обязательно повторить. Хибари к тому времени уже зарекся пытаться что-либо объяснять хранителю солнца. Ему даже разноглазый мозги не выносил, ибо: «нельзя вынести то, что не заносили» и челодлань от туманного хранителя. Сей эпохальный момент довольно высоко находится в иерархии приятных воспоминаний облака, хотя в целом тут он с Мукуро был согласен, как бы ужасно это ни звучало. Подумать только, он и согласен с ананасом…
С ураганом же они разошлись потрепанные, но довольные, не разговаривая. Видимо, правой руке босса на тот момент тоже нужно было выпустить пар, а тут все так удачно совпало.
Встреченный следом хранитель дождя драки, ожидаемо избежал. Вынудить Ямамото сражаться, когда он того не желает практически нереально, и это одна из причин, по которой облако его уважал.
Самая же неприятная в том случае встреча, как и предполагалось, могла быть только с хранителем тумана. Хром при виде него только что предмет интерьера не изображала, а вот Мукуро… Ну а чего он, собственно, ждал? Рожу иллюзиониста, идущего следом за Докуро буквально перекосило от счастья стоило ему заметить двигающегося навстречу Хибари. Они уже почти разошлись, все-таки две драки вполне позволили облаку немного унять раздражение, но Мукуро не был бы Мукуро:
- И все-таки натер, да? Чаще надо тренироваться, чаще… -совершенно непонятно каким образом ананасоголовый сумел определить испытываемый Хибари дискомфорт. По всем внешним признакам тот ничем не отличался от себя обычного. За исключением повышенного уровня раздражительности, но мало ли по каким причинам мог психовать итак всегда раздраженный хранитель облака. Тем не менее, Мукуро имел свойство попадать своими ехидными комментариями не в бровь, а в глаз. Постоянно. Чем бесил еще больше. Создавалось впечатление, что тот вообще всё и обо всех знает, и облаку давно бы уже забить на эту очередную неприятную особенность иллюзиониста, но… против натуры не попрешь. Кёя остановился. – Тяжело тебе, наверное, природой-то твой блондин не обделен, - и морда такая жалостливая-жалостливая. Сочувствие на ней написано такое искренне, что сразу становится понятно: издевается!
С места они сорвались одновременно. Причем Мукуро двинулся вовсе не навстречу (как обычно при их потасовках), а развернувшись бросился туда, откуда шёл. Кёе ничего не оставалось, кроме как рвануть за ним, про себя обещая разноглазому недельный отпуск в больничной палате как минимум. Куда их занесло облачному хранителю объяснили наполненные неизбывной скорбью по любимому кабинету очи десятого босса Вонголы. Савада мысленно прощался с уютным интерьером, понимая, что наслаждаться им осталось считанные минуты. Молодой мужчина даже не пытался предотвратить драку между своими хранителями, меланхолично наблюдая и уклоняясь от пролетающих у рабочего стола остатков мебели. На моменте уничтожения любимой цветочной вазы Цуна даже слезу пустил. Спустя примерно двадцать минут и один капитально разрушенный кабинет, небо таки своих хранителей растащил.
Причем Хибари даже не особо понял, как это произошло, просто пару секунд назад он собирается проехаться тонфа точно между разных глаз, а вот он уже стоит с другой стороны дверей кабинета. Из которого как раз выходит хозяин нынешних руин, неся на плече второго участника локального апокалипсиса.
- Бедный, бедный Гокудера-кун, - расстроенно произнес шатен, оглядываясь на творящийся в помещении хаос. – Хибари-сан, ну вот что тебе стоило быть немого терпимее? – брюнет вздернул бровь. – Может он тебе вполне искренне сочувствует? Понимает, так сказать, и поддерживает? Ему, видимо, тоже натирает, вот и делится радостью, как получается, - и недвусмысленно так погладил часть тела, которую у Мукуро должно натирать. Тот аж подскочил. Ну, попытался, в висячем положении особо не поскачешь. Но даже этого хватило, чтобы Кёя успел рассмотреть покрасневшие скулы и уши тумана. Это было забавно; то, что самый наглый и язвительный из хранителей Вонголы умеет стесняться. Самому Хибари стыдно не было. Так что на взгляд исподлобья от, уносимого вдаль десятым, Мукуро брюнет ответил многообещающей ухмылкой. Савада же, слегка подкинув, начавшего дергаться иллюзиониста, наградил того шлепком по заднице и продолжил путь, начиная читать любовнику пространную лекцию о нормах поведения.
Японец, тряхнул головой вернувшись из воспоминаний. И почувствовал на себе взгляд. Теплые карие глаза встретились с его собственными и Дино, взяв его руку в свою, поцеловал тонкие пальцы. Кёю словно затянуло в темные омуты, и он наклонился, чтобы коснуться манящих губ. Получилось очень ласково и нежно, как-то совсем по-домашнему. Блондин, одобрительно проурчав, перевернулся на спину, укладывая хранителя на себя. Они целовались и целовались, одеяло давно уже сползло к ногам, не скрывая заинтересованности обоих в происходящем. Страсть поглотила их моментально, будто не они пару часов назад проверяли насколько удобна для подобных занятий ванна Хибари. В этот раз инициативу взял на себя хранитель облака, плавно перетекая жалящими поцелуями-укусами с шеи на грудь итальянца, потираясь бедром об уже затвердевшую плоть. Стоило прикусить коричневатую горошину соска, как блондин выгнулся, хрипло простонав. Не ожидавший подобного маневра Хибари скатился с любовника вбок, что, впрочем, его не огорчило. Он лизнул оставшийся в зоне досягаемости сосок, а рукой обхватил горячий член итальянца, размазывая по нему выступившую смазку.
Внезапно вспомнив о содержимом ящичка в ванной и своих на это содержимое планах, брюнет ещё пару раз двинув рукой туда-обратно, встал и направился к двери, поймав удивленный и по-детски обиженный взгляд итальянца. Тот, видимо, подумал, что Кёя вдруг решил от секса отказаться и сейчас пытался понять за что его лишают «сладкого». Кёя только сверкнул глазами и метнулся до ванной, вернувшись оттуда с той самой бутылочкой. Дино даже не успел задуматься о причинах, как любовник уже сидел на нём, растирая между ладонями масляную жидкость.
- Я решил сделать тебе массаж, имеешь что-то против? – Хибари с усмешкой наблюдал за мотающим головой блондином. – Вот и хорошо, лежи смирно и не мешай.
Каваллоне не мешал ровно первые две минуты: сопел, пока брюнет разминал мышцы груди, хотя больше все же гладил; и сжимал простынь в кулаках. А потом начал наглаживать бедра самовызвавшегося массажиста, отвлекая того от крайне интересного занятия. Получив по рукам и выслушав предупреждающее шипение, снова схватил простынь и постарался расслабиться, наслаждаясь ласковыми прикосновениями. Под теплыми руками начала накатывать нега, Каваллоне разве что не мурлыкалось, пока Хибари занимался его грудью, а потом и животом.
- Перевернись, - и брюнет приподнялся, чтобы дать итальянцу выполнить указание. Тот просьбу выполнил незамедлительно, при этом мазнув по Кёе задумчивым и заинтересованным одновременно взглядом. Снова эта их «небесная интуиция», японец понял, что блондин, вполне возможно, его желания осознал раньше него самого. И, кажется, возражений не имел. Пока облако разминал мышцы широкой спины у него начали от волнения трястись руки. Каваллоне тоже был далеко не так спокоен, как пытался показать. Иначе с чего бы мускулы под ладонями массажиста постоянно то напрягались, то снова возвращались в расслабленное состояние.
Хибари плеснул на руки ещё немного масла и принялся за ноги: ступни, икры, голень… на коленной впадине Дино хрипло простонал, превращаясь в желейную массу. Надо же, а Кёя даже не догадывался, что у его любовника там эрогенная зона. Дальше бёдра: широкие, мускулистые; руки, дрожащие от неуверенности, начали подрагивать от возбуждения. Фигура любовника всегда вызывала у Хибари невольное восхищение, а эти ноги: длинные, загорелые, покрытые золотистыми волосками. Подняв взгляд туда, где они соединяются, облаку захотелось просто пустить слюну: округлая задница, покрытая совсем уж легким пушком, плавно переходила в узкую талию, значительно расходясь к лопаткам вширь. От ног, сейчас слегка разведённых в стороны, чтобы Кёя мог между ними сесть, открывался просто шикарный вид на ложбинку, сразу под которой просматривались крупные яички, прижатые к кровати. Брюнет сглотнул все-таки набежавшую вязкую слюну. Дино бросил через плечо слегка обеспокоенный взгляд. Облако вернулся к массажу, слегка пощипывая места до того уже разведанные: минет он итальянцу делал частенько и в процессе узнал, что бедра с внутренней стороны у того весьма чувствительны. А если прикусить вот тут, почти у яичек, то Дино доходит до кульминации в считанные секунды. Этого пока не надо.
Хибари, закончив массировать мощные бедра, наложил лапы на поджарую задницу, которая тут же напряглась. И спустя мгновение снова расслабилась, Каваллоне даже подал бёдрами вверх, буквально вкладывая весьма себе аппетитные булки прямо в загребущие лапы. Давая карт-бланш на продолжение. И Кёя продолжил. От души намяв так и льнущую к ладоням часть тела, а потом аккуратно разводя порозовевшие от ласки ягодицы. И завис, разглядывая покрытую редкими золотистыми волосками дырочку.
Блондин вздохнул и самостоятельно принял коленно-локтевую позу, сильнее открываясь для любовника. Теперь вздохнул уже японец, как-то судорожно, заставив Дино в очередной раз оглянуться через плечо. Восхищенный взгляд направленный в область его филея, в сочетании с общим довольно хищным выражением лица облака, вынудил Каваллоне уткнуться носом в сгиб локтя, скрывая неловкость. Было странно: с одной стороны, стыдно от того, что он стоит тут с откляченной задницей, настолько открытый, с другой дико возбуждающими были даже мысли о том, что Кёя будет с ним делать.
А Хибари тем временем, аккуратно коснулся сморщенного отверстия большим пальцем, провёл, чуть надавил. Итальянец признаков отвращения не выказывал, слегка поводил бедрами и светил розовыми кончиками ушей. Поняв, что возмущаться его действиями никто не собирается, Кёя наклонился и осторожно лизнул сжатое колечко мышц. Свои впечатления от подобной ласки он помнил прекрасно. А затем его затянули новые ощущения: нежная кожа под его губами пульсировала, сомкнутые мышцы потихоньку расслаблялись под напором языка, впуская его внутрь. Хибари обласкал каждую складочку, уже беззастенчиво трахая блондина языком, проникая глубже, чувствуя, как трясёт тело под ним, слушая громкие стоны. Каваллоне уже всхлипывал, подавая бёдрами назад, стараясь насадиться сильнее, телу хотелось большего, но юркий язычок постоянно ускользал, оставляя чувство неудовлетворённости. Поэтому, когда брюнет добавил к языку палец, Дино и не подумал зажиматься, наоборот старался открыться сильнее, впустить в себя. Второй палец так же был воспринят с энтузиазмом, небольшая боль и жжение возникли только на третьем. Но Кёя добавил смазки и проталкивая её внутрь нашел, наконец, заветный бугорок. Татуированному показалось, что его шарахнуло током, настолько было хорошо.
К концу растяжки Хибари даже пришлось пережать любовнику член у основания, не дав кончить раньше времени. Впрочем, самому тоже пришлось показать высокий уровень контроля, чтобы не слить, почувствовав, как обхватывает член горячая, нежная плоть. Было туго и с первого раза найти нужную точку не получилось, на пятом где-то толчке Дино выругался сквозь зубы и, шире раздвинув ноги, просипел: «Ещё!». Брюнет сорвался, прижавшись грудью к спине итальянца, накрыл своими ладонями чужие, мнущие ткань, и сплел пальцы, резкими толчками словно пытаясь вбить того в кровать. Блондин поощряюще стонал, насаживаясь на член, просил «глубже» и «сильнее». Очень хотелось целоваться, но поза и разница в росте не позволяли. Так что Хибари кусал загривок и плечи, оставляя на смуглой коже свои отметины и шептал, что если б знал, что Каваллоне окажется такой горячей «девочкой», то уже давно подмял бы его под себя. Татуированный мотал головой, и, кусая губы до боли стискивал пальцы облака. В какой-то момент итальянец особенно сильно сжался и вскрикнул. Облако, сообразив, что партнер кончил, отпустил себя, наполняя внутренности блондина спермой.
Ноги окончательно отказались держать Каваллоне, и он рухнул на кровать. На него сверху завалился Кёя. Точнее не на него, а вместе с ним. Тушка японца даже не подумала сдвинуться с переживающего свой первый в пассивной роли оргазм итальянца. Облако прекрасно знал, что его вес Дино не особо-то и мешает, а лежать на горячем теле было приятно.
- И только попробуй сказать, что тебе не понравилось, Конь, - осторожно выходя из любовника, который тут же перевернулся, укладывая Хибари уже себе на грудь.
- Знаешь, вот как-то не понял, - карие глазищи довольно прищурились, - наверное, нужно будет повторить…
- О, да, мы будем часто повторять. Пока ты не будешь абсолютно уверен, - ухмыльнулся хранитель, поглаживая гладкий бок. – Чтоб ты знал, я люблю тебя, - и чуть не захлебнулся восторгом и нежностью в широко открытых кофейных глазах. Пришлось в срочном порядке стратегически отступать, утыкаясь носом во впадину между плечом и шеей блондина. А тот прижал его к себе до хруста костей, и отпускать, кажется, не собирался. Никогда.
Уже потом они помылись, Кёя приготовил ужин из остатков продуктов, посмотрели фильм и, ближе к часу ночи, улеглись спать.
***
Проснувшийся утром, прижатым спиной к своему туманному хранителю, Савада, не знал куда себя девать; всё, что ночью казалось правильным, сейчас заставляло сгорать от смущения заживо. Но, Мукуро был такой живой, такой… от воспоминаний в душе поднялась непонятная волна, и вместе с ней кое-что ещё, по мнению Цуны могущее полежать спокойно, а не добавлять хозяину неприятностей. К тому же спокойствия отнюдь не добавляли, закинутая на бедро нога и прижимающая его к себе рука, сводящие на нет все шансы на побег. Теплое дыхание в затылок запустило по телу очередную волну мурашек. Юный Вонгола понял, что иллюзионист проснулся, ощутив на шее щекотные поцелуи и нежные поглаживания в области живота; где ещё мгновение назад смирно лежала ладонь длинноволосого. Савада замер, брюнет тоже. Обдумав ситуацию Цунаёши решил, что после вчерашнего терять особо нечего и, зажмурившись, развернулся, натыкаясь лбом на теплые губы.
Мукуро хмыкнул, глядя на плотно сомкнутые веки, но уже то, что шатен не попытался сбежать, само по себе хорошо. Легонько чмокнув подставленный лоб, иллюзионист аккуратно прошелся поцелуями по щекам и носу. Цуна задышал тяжелее, приоткрыл рот и обхватил бедрами чужую ногу, неосознанно потираясь. Рокудо предоставленным шансом воспользовался, накрывая пухлые губы своими, а ладонями поглаживая выгибающуюся спину.
Утро обещало быть продуктивным.
@темы: Мой личный бред, яой..., ><, писанина, KHR, НЦа, фикрайтерство